Пролог

Дорогой читатель, я пишу эту книгу из-за желания предостеречь, спасти вас от моих ошибок. То, что произошло со мной по моей глупости, просто ужасно, и я не хочу вам того же. Меня кусали, царапали, кололи, заставляли бежать по лесу десятки километров, ругали, надо мной издевались – словом, мной вертели, как им хотелось. «Им» – это учителям, а событие, следствием которого стал этот кошмар — летняя биопрактика в Тверской области, вдали от семьи, дома. Я многое там пережил, и теперь жалею, что не настоял на своём, и меня всё-таки отправили туда.

Я начинаю своё повествование об ужасной жизни в лесу с дикими и непростительно непедагогичными учителями во главе с Полиной Андреевной.

Глава I

И вот настал первый день этого ада. Мои страдания начались уже в УАЗике, где меня постоянно трясло на ямах и кочках, которые здесь называют дорогами. А эти учителя совсем не обращали на меня внимания, и продолжали гнать по этому ужасу. Я чуть не лишился сознания от всех этих ударов! Ехали мы очень долго, и я раз сто пожалел о том, что согласился поехать на эту практику.

И вот мы наконец-то приехали. Выходить из машины очень не хотелось, как выяснилось, не просто так. Оказывается, там всё заросло этим мерзким борщевиком! Мне об этом ни словечка никто не сказал! А мне вдобавок к тяжеленному кану (который я помянул недобрым словом за наш огромный путь такое число раз, что страшно представить) дали ещё и бланк, в котором было что-то написано английскими буквами. Оказалось, что я буду не просто бродить по этим ужасным лесам, а ещё и отмечать все растения, что растут вокруг, в этой бумажке. Я посмотрел вокруг и ужаснулся. Всё просто кишело мерзкой зеленью! Провались она вся вместе с этими учителями! А они тут же начали кричать мне названия растений с такой скоростью, что я не успевал даже почесаться и вдобавок ко всему ругались, если я не успевал записывать. Этот дурацкий бланк постоянно мне мешал! И погода тут мерзкая: то дождь, то солнце, то жарко, то холодно. И вообще, противное это место. Но я стоически терпел все эти издевательства и продолжал идти, и часов, наверное, через десять этой противной ходьбы мы пришли к деревне.

Деревня стала для меня просто оазисом среди мерзкого, кишащего этими надоедливыми маленькими копошащимися насекомыми (меня укусили, наверное, раз двадцать!), леса. Наконец-то я смогу попить, хоть и из колодца. Ох, как я тогда скучал по яблочному соку, который покупали у нас дома сколько угодно — пей-не хочу! Но нет, это была просто вода. Но даже она казалась мне тогда величайшим напитком всех времён, представляете, как мне хотелось пить? Да я просто умирал от жажды! А учителя просто шли и шли и не видели моих страданий. Им-то не надо нести этот дурацкий бланк.

Спустя ещё какое-то время мы, идя по деревне, прошли мимо кустика с какими-то красными вкусными ягодками. Я остановился, чтобы съесть парочку, глядь – а вся эта команда уже далеко! И они даже не посмотрели в мою сторону! Как будто они не должны следить за учениками! Обязательно скажу родителям, чтобы они нажаловались директору на эту Полину Андреевну! Она только смеётся, и больше ничего! Она вообще учитель или где?! В общем, когда мы наконец-то добрались до этого УАЗика, я едва не начал обнимать и целовать его. Я просто лежал и, несмотря на все удары об стенки этой дурацкой машины, отдыхал, но и тут эти гадкие учителя мешали мне, что-то говоря про мокрый и рваный бланк, который я успел искренне возненавидеть, равно как и этих так называемых учителей, и школу, и практику, и всё на свете. Мама, папа, где-то вы сейчас? Знали бы вы, как я скучаю по дому, где не надо постоянно куда-то идти под этим противным дождём!

Уже позже, вернувшись на биостанцию, я сказал себе, твёрдо и решительно: «Всё, больше я с этой Полиной Андреевной никуда не поеду!»

Глава II

Когда я проснулся следующим утром, Максим, ещё один несчастный, ходивший вместе с нами по квадратам, ошарашил меня ужасной новостью: оказывается, на этом огромном походе наши страдания не закончились, и надо сейчас собирать вещи! Теперь мы едем на целых 3 дня!!! Ох уж эти мерзкие учителя, вечно им мало этих растений! И вот мы поехали. Видя вновь эти противные леса из окна припадочно трясущегося УАЗика, хотелось плакать навзрыд. Мама, папа, где же вы с нашей уютной квартирой, где всегда есть еда и питьё и где никогда не надо куда-то переться с учителями?! А за окном к тому же шёл дождь, и это не предвещало ничего хорошего. А потом даже УАЗик не смог проехать по дороге, вёдшей туда, куда нам надо было идти. Знали бы вы, как мне не хотелось тогда выходить на улицу! Меня заставили переть в гору тяжеленный рюкзак, набитый всякими там спальниками, канами и прочими вещами, которые учителя могли бы донести и сами! Да у меня рюкзак наверняка в три раза тяжелее, чем у них! Они хоть знают, что нам нельзя носить за спиной более 5 кг груза? Я всё сильнее начинаю сомневаться в том, что они педагоги и знают, как обращаться с детьми!

Мы прошли по этой слякоти, постоянно проваливаясь в неё в этих гадких неудобных болотниках, километров, наверное, 10. Ну почему нельзя было проложить тут асфальтовую дорогу?! И поливало неустанно, я вскоре весь промок, несмотря на то, что был в непромокаемой куртке. Какого чёрта мы должны идти туда именно сейчас?! Почему нельзя было исследовать сегодня другой квадрат, а потом, когда посуше будет, прийти сюда?!

И вот мы сошли с дороги и, пройдя ещё чуть-чуть, остановились под большой елью. Только я устроился поудобнее, как от меня потребовали ставить палатку и собирать дрова для костра. Это что такое?! Разве я не должен просто ходить по лесу и записывать растения? Эти мерзкие учителя, а особенно эта Полина Андреевна, которая, как оказалось, сама ничего не знает, и обо всём спрашивает Люшу, хотят сами ничего не делать, а заставлять нас работать! Ну всё, как только вернусь, попрошу маму нажаловаться на неё директору! Это же просто возмутительно!

Отдельно надо описать место, где мы остановились. Это просто эталон глупости нашей учительницы. Воды около нас попросту не было, для готовки и всего прочего использовалась мутная коричневая жижа, которую Полина Андреевна называла «вода-кристалл», ума не приложу, почему. В общем, радости мало. Но вот, они наконец-то приготовили еду, но и тут оказалось, что это не всё! Представляете, как только мы пообедали, нас заставили собирать вещи и сказали, что мы сейчас пойдём исследовать очередной квадрат! Ну почему?!

Ну и вот, мы пошли по квадрату. На душе моей скребли кошки, а больше всего меня раздражало то, что учителя совсем меня не ждали. Только я остановлюсь, чтобы съесть ягодку, глядь – а они уже далеко, и приходится бежать. Ну почему?

В этот раз мы ходили по дурацким болотам, где я постоянно проваливался и с трудом передвигал ноги, и по бобровинам, которые меня просто доконали. Ну почему здесь столько бобров? Ну нигде их нет, а тут – вагон и маленькая тележка. Наверное, практику нарочно устроили в самом бобровом месте России.

Вечером я поужинал (учителя опять переложили свою работу по готовке на учеников), и лёг спать. Сразу же стала вспоминаться родная кроватка у меня дома, а также мама и папа. Где же они сейчас? Засыпая, я неустанно твердил себе: «Вот приеду домой и скажу им: «Всё, больше я с Полиной Андреевной никуда не поеду!»

Глава III

Проснулся я совершенно разбитым. С трудом заставил себя вылезти из палатки в холодный мир и тут всё вспомнил: я же не на биостанции, а в трёхдневном походе по квадратам. У меня подкосились ноги, к глазам подступили слёзы от жалости к себе. И тут мой взгляд наткнулся на противно ухмыляющуюся Полину Андреевну, эту недоучительницу, которая просто ходит с нами, болтает и постоянно ни к месту хохочет! Настроение испортилось ещё больше.

Только мы закончили наш завтрак, нас тут же подняли и заставили мыть посуду и собирать вещи. Меня опять заставили нести бланк. Ну почему? С этой Полиной Андреевной жить просто невозможно! Как она удержалась в нашей школе, ведь это не просто так, а школа для особенных детей, которые тянутся к знаниям! Просто диву даюсь! Надо, чтобы её поскорее уволили.

Когда мы шли через территорию квадрата, в котором были и вчера, учителя стали диктовать мне растения из старого квадрата (видимо, чтобы запутать меня и потом посмеяться). Как-то совсем расхотелось что-либо делать. Я уныло плёлся сзади, проклиная свою судьбу и учителей. Погода была такая же, как и всегда: то дождь, то просто хмуро. Ноги и одежда на мне совсем промокли! Как это противно, она же будет потом вонять!

Видели сегодня лося. Я на этот раз так удивился, что даже возмутиться забыл: учителя что, не знают, что лоси – опасные животные? Или они просто нас угробить хотят? Я постарался стать как можно незаметнее. И у меня получилось: лось ушёл в лес далеко от нас. Но я был под впечатлением от глупости этой Полины Андреевны, которая просто стояла и смотрела на лося, как на диковинку.

Остановились у озера, приготовили обед. Я хотел искупаться, но моего энтузиазма никто не разделил, вот я и пошёл один. Поплавав, я вернулся, и тут выяснилось, что я забыл в палатке посуду. Видели бы вы, как смеялись эти учителя-позор педагогики! Пришлось мне взять две какие-то грязные палочки и, подавляя отвращение, есть из крышки от кана сначала картошку, а потом и чай, при этом стараясь не обращать внимания на хохот Полины Андреевны. А потом, когда я уже поел и захотел встать, она посчитала за смешную шутку постоянно сбивать меня с ног. Но самым неприятным был даже не этот ребяческий проступок, а её смех. Этот смех за время поездки надоел мне настолько, что ни в сказке сказать, ни пером описать. А ещё она придумала очередное обзывательство, которым меня изводила весь день – «недоразумение». Было очень неприятно слышать это в свой адрес, особенно от неё. Сама она недоразумение.

На этот раз мы много ходили по дорогам. Здорово, конечно, что не по болотам, но всё-таки слишком много. Но потом все мои маленькие радости были сметены: мы сошли с дороги прямо в липкую вонючую грязь. Пропади оно всё пропадом! Точно нажалуюсь родителям!

И вообще, в этот раз мы прошли, наверное, километров пятьдесят. Или шестьдесят, я не знаю, но точно больше, чем обычно. Глупые учителя, глупая Полина Андреевна.

В этом квадрате тоже постарались гадкие бобры. Они нравятся мне всё меньше и меньше.

Когда я шёл, я пытался отвлечь себя от ужасной действительности приятными мыслями о том, как приеду домой, к маме и папе, в кои-то веки вкусно покушаю, а потом стану рассказывать про мои злоключения в этих диких местах. Но и этой маленькой радости меня лишили: я то и дело вынужден был вслушиваться, чтобы услышать крик убежавшей далеко-далеко вперёд Люши и чтобы записать очередное мерзкое растение.

Когда мы пришли к палаткам, меня встретила ещё одна новость: в этот вечер я готовлю на всех ужин, причём из каких-то объедков! Костёр, к счастью, сами развели, догадались. Я посмотрел на продукты: ну макароны – это ясно, их в воду надо класть и доставать, когда учителя скажут, а что такое «чечевица»? «Разберёмся» – решил я, положил всё в кан и стал ждать. Но учителя что-то молчали. Тут про меня наконец-то вспомнили и сказали всё немедленно снимать. Чего кричать-то? Ну, снял я всё, а тут оказалось, что надо было ещё и чай варить. Ну откуда ж я знал? Ну, сварил, и тут все жадно накинулись на еду, оставив мне, самому главному, меньше всех! Что это такое?!

Нет, это дурдом какой-то. Больше я с ними никуда не поеду.

Глава IV

Проснулся я, конечно, недовольный, но не настолько, насколько это можно себе представить. Небо стало чуть светлее, да и Люша сказала, что мы сегодня едем обратно на станцию. Но, как оказалось, это было простое надувательство: нас заставили собирать вещи и сказали, что мы опять будем ходить по квадрату. Знали бы вы, как не хотелось никуда идти!

Но нас сначала привели к УАЗику, и во мне снова затеплилась надежда. Но, явно не доехав до станции, мы остановились, да и небо раскисло. Нас выгнали из машины, а потом заставили куда-то идти. Мы шли, шли, шли и шли. Сначала всё шло как обычно, а потом оказалось, что еды у нас осталось мало, и поэтому обед у нас будет меньше, чем обычно. Ну почему эти учителя не могут ничего рассчитать? Нам, растущим организмам, между прочим, надо еды больше, чем им! Вот они и чешут, довольные, по этим лесам да болотам, а мы, усталые, голодные, бредём следом. Нет, это никуда не годится.

Потом учителя зачем-то потащили нас к озеру. Лезть в эту мутную жижу, заросшую тростником, так не хотелось! А затем вдобавок ко всему выяснилось, что здесь мы к озеру не выйдем, и придётся возвращаться и делать крюк. Я помрачнел ещё сильнее. Да у Полины Андреевны даже GPS есть, почему же она не может сразу выбрать правильный путь. Да, учителей с нами послали – просто атас. То ли дело Андрей Николаевич – он бы мигом определил, куда надо идти, и один квадрат занял бы не больше пары часов. Но нет, мы должны шататься по этим заросшим запрудам.

Пришли к какому-то заброшенному дому. Колодец, правда, для добычи питьевой воды не подходил, чем сильно меня расстроил. Ох уж эти мерзкие учителя, не знают даже, где питья раздобыть! Ничего не поделаешь, пришлось терпеть. Только я присел на кровать в доме, только расслабился, а учителя уже далеко ускакали, и даже не подождали меня! Да, больше от мамы с папой ни на шаг не отойду ни за какие коврижки!

Затем мы забрели в какой-то противный лес, где то сосны, то ели, то относительно свободно (но всё равно двигаться надо бегом из-за этих торопливых учителей), то ветки хлещут по лицу, и ничего не видно. Эту Полину Андреевну что, черти за пятки вот-вот схватят? Нет, это она просто издевается над бедными учениками, которые хотели летом просто отдохнуть, а пришлось ехать на практику. Надеюсь, когда мои родители нажалуются на неё, её уволят. Не дай Бог она так поиздевается над кем-то ещё – весь мир будет из психопатов состоять!

Встретили редкое растение – надбородник (такой мелкий розовый цветочек). Так Полина Андреевна сказала перед этим цветочком падать на колени! Я чувствовал себя униженным и оскорблённым. Повертел этот цветочек в руках – мелочь, и всё тут, даже стебель не зелёный. Вертел я его, вертел, а стебель возьми да и сломайся! Тут такое началось, просто ужас! Поток оскорблений всё пёр и пёр из Полины Андреевны, и никто меня не защитил от неё! Ей, похоже, жизнь какого-то растения дороже моей! Вот стало бы это её растение ходить с ней по квадратам? А меня вот заставили! А в довершение Полина Андреевна забрала сорванный мной цветочек в гербарий, то есть я, по сути, был обруган за то, что оказал ей услугу! У меня прямо слёзы на глаза навернулись. Нет, так ей это с рук не сойдёт, это точно.

И шли мы по этому лесу очень долго, мне казалось, что мы идём по кругу. Между деревьев постоянно мелькал солнечный свет, но мы либо проходили мимо (учителя что, не хотят выводить нас из этого леса?), либо входили в него, но только в случае, если это было болото. Полина Андреевна, видимо, выискивала болота по GPS и вела нас прямо на них.

Наконец мы вышли из леса, а спустя некоторое время нашлась и дорога. Я ещё никогда так не радовался ровной грязной полоске земли!

Мы дошли до УАЗика, сели и поехали, наконец, домой. По пути мы остановились у магазина, и Полина Андреевна купила нам мороженого и кваса (видимо, в ней заговорила, наконец, совесть, и она решила извиниться перед нами напоследок таким образом). Внутренне я ликовал. Скоро закончится всё это, эта мерзкая непонятная практика, и я вернусь домой, к цивилизации, к маме и папе! И больше я с этой Полиной Андреевной никуда не поеду! Никогда! Но я не подозревал о надвигающейся беде…

Глава V

Утро я встретил совершенно разбитым. Ну разве учителям мало того, что мы уже сделали? Мы же для них так много прошли, столько растений в бланках отметили… Но нет, им надо ещё и ещё. Мне сказали, что мы снова едем с этими же учителями описывать квадраты! Я уже было собрался протестовать, но никто не обращал внимания, и я чуть не плача нарочито медленно поплёлся к УАЗу.

Ехали мы на этот раз гораздо дольше, и мне стало страшно. Куда это он нас везут? Ещё чуть-чуть, и я не выдержу! Но меня успокоили, сказав, что мы уже почти подъехали.

А эти глупые учителя вдобавок ко всему ещё долго не могли придумать, где бы нам остановиться. Наверное, искали место поглуше да потруднопроходимее.

Выйдя из машины, я увидел то же, что и всегда: заросли этих мелких, крупных, но неизменно зелёных, с цветами, с шипами, с комарами растений. И мы через весь этот хаос пошли, да ещё и с тяжеленными рюкзаками. Меня постоянно что-то кололо, кусало или цепляло, а подчас ещё и роняло. Жуть, в общем. Вернусь в Москву – больше никогда в лес не пойду.

Но вот мы, наконец, пришли в сосняк на берегу ручья, и учительница сказала, что здесь будет наш лагерь. Я, понимая, что меня сейчас неизбежно заставят работать, сам полез в рюкзак за палаткой и стал её ставить. Я ставил ученическую палатку, Макс – учительскую. Какова же была моя радость, когда оказалось, что он забыл палаточные дуги! У меня прямо глаза загорелись. Но тут произошло то, чего я даже от Полины Андреевны никак не мог ожидать. Это просто верх подлости и издевательств над детьми. Пользуясь нашей беззащитностью, она заявила, что учителя будут спать в ученической палатке, а ученики – в палатке без дуг. Но как в ней можно спать?! Ну всё, когда я об этом расскажу маме с папой, эту недоучительницу точно уволят. Я стал ругать Макса за забывчивость. Но, к счастью, Люша смогла уговорить бесчестную Полину Андреевну помочь нам, и эта виновница всех наших злоключений, не переставая хохотать, натянула нам тент на верёвки, протянутые между деревьями. Хотя бы что-то.

А потом началась обычная рутинная ходьба по квадрату. Теперь я уже понимал, что меня ждёт, и поэтому не хотел идти ещё больше.

Дойдя до какого-то луга, мы решили сфотографироваться. Полина Андреевна долго смеялась над моим выражением лица на фотографии, а мне было обидно из-за этого. Но ничего, я всё-всё запоминаю.

Прошли мимо забавной природной инсталляции: ствол дерева повис в воздухе, зацепившись кроной за соседние деревья. Илья тут же сфотографировался с ним, как будто он этот ствол держит. Я тоже хотел сфотографироваться, но меня не пустили, сказали, что это опасно. Ну почему Илье можно, а мне нельзя?! Я чуть не плакал. А учителя уже ускакали вперёд, даже не думая обо мне. Ну ничего, им воздастся.

Встретили ещё один надбородник. Я, памятуя прошлую встречу, постарался находиться подальше, пока учителя пресмыкались перед ним с GPS.

На этот раз я как-то очень сильно отстал и потерял их из виду. Я звал-звал, а они не слышали. Глухие гадкие учителя. Пришлось выискивать в траве следы и идти по ним. В конце концов я догнал основную группу, но никто даже не заметил моего отсутствия. Но я был очень горд собой и своими следопытскими навыками. Нашли сегодня лес, где было просто невообразимо много черники и лисичек. Наелись вдоволь, пошли дальше. В лагере нас встретила эта палатка без дуг, в которой нам пришлось спать благодаря Максу. Спать было невозможно, тент постоянно лез в лицо. Наверняка я не высплюсь, и весь день завтра у меня будет плохое настроение. Но ничего, конец моих мучений близок, я это чувствую. Нельзя же столько мучать бедных детей! Учители-мучители. Наконец, кое-как, с трудом, но я начал засыпать. В голове вертелась на все лады одна-единственная фраза: «Всё, больше я с ней никуда не поеду!»

Глава VI

Этот день точно был особенным. На небе не было ни облачка, светило яркое летнее солнце, и я был почти в хорошем расположении духа, несмотря на то, что я вдали от дома, в каком-то лесу иду с глупыми учителями по никому не нужным квадратам. Стоило вспомнить всё это, и настроение сразу грузно обвалилось в привычное для него место. Но, тем не менее, что-то хорошее в этом дне всё-таки было – то, что в этот день мы идём в наш последний поход (ну, во всяком случае, в мой последний), и это здорово.

Но я рано радовался (ну, или почти радовался). Этот день готовил ещё много гадостей.

Сначала всё было как обычно: мы шли по лесу, обо что-то спотыкались, что-то нас кололо, а кто-то постоянно, не давая покоя, кусал. Я от этих комаров и слепней скоро совсем с ума сойду! Они же из меня всю кровь высосут, учителя что, не понимают, что ли? Я и так уже весь чешусь, живого места нет, а они всё летят и летят! Вот бы сжечь их всех, как муравьёв! И никакая куртка, что самое обидное, не спасает от этого крылатого ужаса.

А потом началось самое безумное, что только можно представить: мы пошли вглубь большого болота. Хоть оно и заросло всё мхом, который не позволял провалиться в воду, мне было очень страшно. подумать только, мы буквально ходим по воде, а никто и в ус не дует! Тоже мне, блаженные! Кроме того, в этом мху здорово прятались коряги, о которые я регулярно спотыкался и падал. Вставать было трудно – мешал этот дурацкий кан, который оттягивал меня назад все эти дни. Сколько мы уже, кстати, ходим по этим лесам? Месяц, не меньше. Мы же перетрудимся, учителя что, не понимают?

Прошли болото насквозь (подумать только!), вышли к речке, которая обозначала границу между Тверской и Новгородской областью. Полежали в этой речке (а вода там холоднющая, я чуть себе всё не отморозил!) А эти учителя пошли через неё дальше, несмотря на то, что исследовать мы должны Тверскую область, и ничего более. Совсем уже эти учителя свихнулись. Им лишь бы нас помучать, а на растения, на квадраты им, похоже, попросту начхать!

Затем мы развернулись и снова зашли в болота. Сели на мох отдохнуть. А Полина Андреевна как стала им кидаться! Я чуть не расплакался. Почему она отдыхает, веселится, а я страдаю, вечная жертва её насмешек? Ну нет, её не то что к преподаванию, даже просто к людям подпускать нельзя! Я буду добиваться того, чтобы её уволили.

Ближе к концу нашего путешествия путь нам начали преграждать каналы с водой, по-видимому, в качестве последнего испытания в последний день. Первый канал я прошёл просто по дну, не обмочив ноги (он был без воды), во втором, опять пойдя по дну, провалился и зачерпнул воды в болотник. Стало мерзко, холодно и жалко себя. Все последующие каналы мы проходили над водой по стволам, упавшим поперёк, тонким и скользким. Я очень боялся за свою жизнь, не оставалось сил даже чтобы поныть или поругать учителей. Это же ужас какой-то! Вон, учителя сами боятся переходить, так зачем же мы сюда попёрлись? Вперёд меня заставляло идти только ощущение скорого конца всего этого.

Перешли последний канал, и начался последний отрезок пути. Полина постоянно говорила, что лагерь близко, а он никак не появлялся. Я уже начал возмущаться, но тут, продравшись через вечные противные еловые ветки, хлещущие по лицу, мы вышли к лагерю. Дальше всё как во сне: быстро собрались, шли по просеке, казавшейся бесконечной, комары допили из меня остатки крови (а Полину Андреевну они, дураки, похоже, не кусают, уничтожают только лучшую часть населения этой планеты), погрузились в УАЗик и уехали. Купленное нам мороженое я воспринял как надлежащую награду за свои титанические труды. Даже не верится, что кончились эти дни ужасной дикой лесной жизни без воды, под вечным прицелом насмешек Полины Андреевны. Скоро вернусь к маме с папой, буду лежать на диване, есть и рассказывать про свои злоключения. Вот прямо побегу к ним и закричу во всё горло: «ВСЁ, БОЛЬШЕ Я С НИМИ НИКУДА НЕ ПОЕДУ!!!»